Эссе “Неистовый романтик Хэм”

Как-то в баре Эрнест Хемингуэй заключил пари, что напишет самый короткий рассказ, способный растрогать любого. И он таки выиграл этот спор! Рассказ был написан всего из шести слов и звучал так: “For sale: baby shoes, never worn”, то есть “Продаются детские ботинки. Не ношенные.”
Стиль Хемингуэя, краткий и насыщенный, до сих пор остается источником, вдохновляющим писателей на творчество. А сам нонконформист Эрнест Хемингуэй как писатель, журналист и нобелевский лауреат получил широкое признание не только благодаря романам и многочисленным рассказам,  но и своей жизни, полной приключений и романтики.
Как-то в одном из своих интервью Хемингуэй сказал, что лучшим воспитателем для писателя является несчастливое детство. Пожалуй, именно его детство и определило авторскую психологию обреченности всего хорошего, которая сквозной темой чувствуется во всех произведениях Хемингуэя. При этом романтика мужества присутствует в поступках всех его героев, которые, как и Хэм, во всём пытаются противостоять насилию со стороны окружающего мира. Этот внутренний протест остался навсегда главным в жизни и творчестве Хемингуэя. А смерть героев его  произведений воспринимается нами как единственный способ остаться правым, противопоставляя себя несовершенному миру. 

Будущий писатель Эрнест Миллер Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в пригороде  Чикаго в семье, принадлежащей к довольно консервативной общине с очень строгим семейным укладом. Родители мальчика были убежденными протестантами и при этом довольно образованными людьми. Отец, Кларенс Эдмонт Хемингуэй, был врачом, а мать, Грейс Эрнестин Холл-Хемингуэй, была певицей, часто выступала с концертами  и стремилась научить своих детей играть на музыкальных инструментах. Это настоятельное желание матери не раз становилось источником её конфликта с Эрнестом, поскольку он не чувствовал себя способным к игре на виолончели или пению. Хотя позже он и признал, что уроки музыки были полезны для его творчества. Некоторое время родители Эрнеста жили с отцом Грейс, Эрнестом Холлом, в честь которого пара и назвала своего первенца. Сам Хемингуэй всегда говорил, что не любил своё имя, которое у него “ассоциировалось с наивным, даже глупым героем пьесы  Оскара Уайльда “Как важно быть серьезным”. 
Отдушиной для будущего писателя стало увлечение на пару с отцом охотой и рыбалкой: у семьи был  коттедж на озере Валлун, где отец учил четырёхлетнего Эрнеста охотиться, ловить рыбу, строить убежища в лесах и на берегах озёр Северного Мичигана. Если верить записям родителей Эрнеста Хемингуэя, в пятнадцать месяцев он поймал свою первую рыбу, в два с половиной года научился стрелять из ружья, а в четыре - из пистолета. 
Вопреки воле матери и царившему в семье матриархату, эта страсть сына к приключениям и охоте с рыбалкой стала пожизненной. Грейс же, считавшая, что пожертвовала ради семьи карьерой певицы, требовала от Эрнеста прилагать все усилия, чтобы научиться петь, реализовав тем самым её несбывшиеся мечты. Ведь жертва ради семьи не должна была стать напрасной! И Грейс часто твердила сыну: “Так же, как ты хочешь быть первым в ловле форели, ты должен научиться петь и стать первым в этом деле”. - “Но мне не нравится петь, мама! - “Ты станешь великим, как Карузо, и будешь выступать на лучших сценах мира!“  
Когда же Эрнесту исполнилось двенадцать лет и при мутации голоса стало ясно, что певца из Эрнеста не выйдет, мать заявила, что разочарована им. Именно тогда Эрнест решил доказать матери, что способен на многое. 
В шестнадцать лет в школьной газете он публикует свою первую статью. А в семнадцать устраивается репортёром в газету "Канзас Сити Стар" вместо того, чтобы поступить в колледж по требованию матери.  В итоге Эрнест так и не получил высшего образования и всю жизнь писал с орфографическими ошибками.

Но на этом его противостояние матери не заканчивается,  и он решает отправиться на войну в Европу. Грейс накладывает запрет, но сын добивается зачисления в отделение Красного креста, которой действует на итальянском фронте. Эрнесту было всего восемнадцать лет, когда он добровольцем отплыл на пароходе в Италию. По дороге в Милан его отправили вытаскивать из-под завалов взорванного завода  изуродованные  трупы. Позже Хемингуэй так описывал свой первый опыт войны: “После того, как мы добросовестно разыскали все трупы, мы стали собирать найденные части. Представьте себе, что за два месяца до девятнадцатилетия вы голыми руками вытаскиваете из колючей проволоки оторванные ноги, груди и головы женщин. Удастся ли вам потом найти тему, сравнимую с этой?”
После этого война прочно и надолго сожмёт его душу и тело в объятиях. Своё первое боевое крещение юный лейтенант, развозивший почту и шоколад для солдат на велосипеде, получил на передовой 8 июня 1918 года, когда рядом разорвалась бомба. Несмотря на ранение, он вынес на себе итальянского солдата, хотя у самого были прострелены оба колена и в двух местах пробита ступня. В дальнейшем выяснилось, что всего он получил 227 ранений. Состояние его было настолько серьёзным, что его даже решили причастить в госпитале. Но он выжил. И получил свою первую награду - Серебряный крест за отвагу. Последствием ранения стала постоянная боль, ведь осколки на протяжении всей жизни выходили из его тела. 
В тот период Эрнест пишет домой о том, что его недостаточно ценили дома, что лучшим проявлением уважения от родителей он мог бы считать только написание некролога. Всю жизнь он будет внутренне бороться со своей матерью, доказывая, что самостоятелен и не подвластен её давлению. И на протяжении всей жизни он будет искать в спутнице полную противоположность своей матери, иной мир, женственный и слабый. Но практически всегда будет выбирать женщин сильных и ярких, то есть тех, кто не подходит на эту роль. Не считая его первой любви, той самой Агнес фон Куровски, сиделки в госпитале, которая действительно была женственной и милой, и которую потом он опишет в романе “Прощай, оружие!” как Кэтрин Баркли.

В день выписки он предложит Агнес стать его женой. Но будучи на семь лет старше Эрнеста, Агнес отложила решение на две недели. Она понимала, что восторженное чувство влюбленности девятнадцатилетнего юноши, за которым она ухаживала в госпитале - это вовсе не та любовь, которая является предпосылкой для брака. Поэтому Хемингуэй всё-таки получит отказ по почте, и его надежды выйти из-под влияния матери и обрести счастье с мягкой и женственной спутницей рухнут. 
Он очень переживал по этому поводу. Полтора года ничего не делал, только пил. Бутылки под кроватью, как и безделье сына, который на пособие от ранений мог жить целый год, очень раздражали Грейс. После очередных домашних упрёков Эрнест хлопнет дверью и уедет из дома родителей к другу в Чикаго. Здесь он начнет работать редактором в журнале “Кооперайтив Коммонвэлс”, а на одной вечеринке познакомится с высокой девушкой с рыжими волосами, пианисткой, которая приехала проведать свою сестру в Чикаго. Изящная, нежная, она была полной противоположностью Грейс. Звали её Хедли Ричардсон. “Каштанка”, как прозвал её Хемингуэй, была старше Эрнеста на восемь лет, но вышла за него буквально через несколько месяцев. По словам знакомых, с Хедли Хемингуэй получил ту жизнь, к которой стремился: независимую, обеспеченную и с любовью красивой женщины. Через два месяца после женитьбы он получает назначение иностранным корреспондентом в “Торонто Стар” и молодожены уезжают в Париж. 
Шёл 1921 год. В Париже  он встречает таких писателей, как  Гертруда Стайн, Джеймс Джойс и  Эзра Паунд, которые помогают молодому писателю продвинуться по ступенькам карьеры. 
В столице Франции молодая чета Хемингуэев поселилась в небольшой квартирке около площади Контрэскарп, а работал Эрнест в арендованном помещении в соседнем здании. В книге “праздник, который всегда с тобой” Эрнест так опишет своё проживание: “Здесь не было горячей воды и канализации. Зато из окна открывался хороший вид. На полу лежал хороший пружинный матрац, служивший нам удобной постелью. На стене висели картины, которые нам нравились. Квартира казалась светлой и уютной”.

Гертруда Стайн, которая была оплотом модернизма в Париже, стала учителем Хемингуэя; она познакомила его с художниками и писателями из квартала Монпарнас, Пабло Пикассо, Жоан Миро и  Хуан Грис, которых она называла  “потерянным поколением” — термином, который Хемингуэй популяризирует в романе  ”И восходит солнце”. 

В ходе первых двадцати месяцев в Париже Хемингуэй напишет и отошлёт в газету “Торонто Стар” восемьдесят восемь рассказов.

В сентябре 1922 году он отправится освещать в Константинополе заключительный этап войны между Грецией и Турцией. Так он станет невольным участником второй войны.

Очерки этого периода о беженцах считаются вершиной его журналистики.
В сентябре 1923 года чета Хемингуэев вернулась в Торонто, где 10 октября 1923 года у них родился сын —  Джон Хэдли Никанор. Во время их отсутствия в Париже была опубликована первая книга Хемингуэя - "Три истории и десять поэм”. Два рассказа из этого сборника были всем, что осталось после потери чемодана с рукописями Хемингуэя в 1922 году, а третий был написан весной в Италии. Оставив Париж, он скучал в Торонто и считал за лучшее вернуться к жизни писателя, чем быть журналистом. 

Поэтому Хемингуэй, Хэдли и их сын (которого называли Бамби) возвращаются  в Париж в январе 1924 года. В Париже он решает всё-таки бросить журналистику, садится за стол и пишет свои первые рассказы. Он много путешествуют. Франция, Испания, Канада, Швейцария. В 1925 году выходит сборник “В наше время”, написанный автором во время визита в Испанию, где на него произвела сильное впечатление  коррида. К этому времени относится и выработка писателем такого художественного приёма как "принцип айберга”, который он будет использовать на протяжении всего своего творческого пути. Этот принцип он описывал так на примере своего рассказа “Конец сезона”, где был убран “настоящий финал”, в котором “старик повесился”: “Я отбросил его, исходя из своей новой теории, что можно опустить что угодно, если опускаешь сознательно, и опущенный кусок усилит рассказ, заставит людей почувствовать больше того, что они поняли”. 

Вскоре Хемингуэй знакомится с Паулиной Пфайфер. Девушка из богатой семьи, она работала журналисткой в парижском отделении журнала “Вог” и была подругой Хедли. Но это не помешало ей влюбиться в мужа собственной подруги. Под влиянием Паулины Хемингуэй пишет роман “И восходит солнце”, главными персонажами которого стали представители поколения послевоенных экспатриантов. Роман получил положительные отзывы критиков и был “признан величайшим произведением Хемингуэя”. 
Между Эрнестом и Паулиной начинается роман. Хедли, по её словам, испытала два чувства, узнав об отношении своей подруги и Эрнеста: облегчение и ярость. И заявила, что они не должны видеться в течение ста дней. Если через это время они будут по-прежнему влюблены, то она даст развод Эрнесту. Влюбленный Эрнест напишет тогда Паулине, что если они не увидятся через сто дней, то он убьёт себя. Однако на сто первый день они увиделись. И их чувства не угасли. В январе 1927 года Хедли и Эрнест развелись, и путь к новому браку был открыт. Но Паулина была убежденной католичкой, а это означало, что Эрнесту необходимо сменить веру. Ради возлюбленной он без труда принимает католичество, хотя для него, по всей видимости, это не было столь значимо. Скорее, он сделал это вопреки матери с её протестантской моралью. В мае Хэмингуэй женится на Паулине Пфайфер..  

А 22 сентября 1929 года выйдет в свет его роман “Прощай, оружие!”, благодаря которому он проснётся знаменитым.

21 января 1929 года Эрнест возвращается в Америку, где газета "Стар" дала ему задание освещать международную конференцию в Генуе. Причина созыва конференции - стремление европейских стран наладить отношения с Советской Россией.  13 апреля Хемингуэй публикует первую статью о стычках между коммунистами и фашистами. Так в его жизнь вошёл фашизм. 

В 1932 году по дороге в Ки-Уэст, южный город Флориды, где Хемингуэй решил обосноваться с Паулиной, Эрнест узнает о самоубийстве отца.  До конца своих дней он будет обвинять в этом мать, считая, что Эдмонд, погрязший в проблемах с долгами и находившийся в депрессии, решил покончить с собой, прежде всего, из-за тяжёлых отношений с женой. Для всех знакомых Эрнеста Хемингуэя это был удивительный случай, когда сын так ненавидел собственную мать. В своих письмах он писал друзьям о самоубийстве отца: “Вероятно, я закончу тем же”. При этом поступки Грейс в отношении сына стали стали ещё более странными. Не прошло и года после убийства Эдмонда, как она прислала сыну то самое ружьё, из которого застрелился отец. Со словами: “Я хочу, чтобы ты чаще вспоминал бедного Эда”.  
От мучивших его противоречий Эрнест бежит в Африку, но и там его не покидает мысль: “Зачем мать прислала это ружьё?” Эта мысль будет озвучена в его рассказе “Снега Килиманджаро”.  “Сама по себе смерть ничего не значит. Быть неудачником - вот что противно!” - говорит главный герой рассказа своей возлюбленной, предлагая застрелить его в случае осложнения болезни.

На своем катере “Пилар” Эрнест увлечённо бороздит океанские просторы, при этом их отношения с Паулиной постепенно сходят на нет. 

В 1936 году Хемингуэй едет в Испанию, где организует съёмки фильма “Земля Испании”, основанные на реальных событиях. Он пишет рассказы и статьи, участвует в боях, а в перерывах даже умудряется выступить на втором Конгрессе американских писателей с речью: “Есть только одна политическая система, не способная дать хороших писателей. Эта система - фашизм. Потому что фашизм - это ложь, изрекаемая бандитами”. Кроме солдат, здесь было много внештатных работников спецслужб. Некоторые из них потом попадут героями в его роман о войне в Испании. В 1939 году гражданская война будет проиграна. А роман о войне в Испании будет стоить Хемингуэю, по его словам,  одной жены и полутора лет жизни. 

Во время  гражданской войны в Испании в 1937 году, на которую Хемингуэй отправился в качестве военного корреспондента от синдиката “Североамериканской газеты”, на передовой,  он встречается с молодой американской журналисткой Мартой Геллхорн, которая по возвращении домой станет его третьей супругой. Она, как и Хемингуэй, была очень независимой и при этом полностью разделяла его страсть к охоте и рыбалке. 

Позже историю своей любви с Мартой и впечатления об испанской войне Хемингуэй опишет в  романе “По ком звонит колокол”, который прославит его сразу после выхода в 1940 году как убежденного писателя-антимилитариста. А в июне 1941 года из Манилы он отправит последний военный репортаж и вылетит в Америку. 

И тут в его жизни появится Куба. Он решит поселиться на Кубе навсегда. В пятнадцати милях от Гаваны он покупает виллу и селится там с новой женой. На Кубе Хемингуэй узнает о нападении Германии на Советский Союз.

Он посылает запрос в Объединение Североамериканских газет с предложением направить его корреспондентом на Тихий океан, но получает отказ, глубоко оскорбивший его. Тогда он решает объявить Германии свою войну. И создаёт организацию “Плутовская фабрика” с сетью агентов против франкистов, находившихся на Кубе. Себе он выбрал при этом код 08. Но этого ему показалось мало, и он решает переоборудовать свою лодку “Пилар” для охоты за вражескими подводными лодками так, чтобы она позволяла ему прослушивать переговоры немецкий подлодок и передавать их американскому командованию. В течение двух лет он будет вести свою личную войну с фашистской Германией.  Но для Эдварда Гувера, директора ФБР, Хемингуэй был красной угрозой. Впрочем, эта неприязнь была взаимной. Кроме того, Хемингуэй назвал ФБР “антилиберальной профашистской организацией с весьма опасной тенденцией превращения в американское Гестапо”. И получил, таким образом, самого могущественного врага в лице Эдварда Гувера.

Считается, что именно в тот период в посольстве СССР, куда Эрнест пришел сам, писатель и был завербован Советским Союзом и числился после этого в картотеке законсервированным агентом под именем “Арго”.
Но толку от такой борьбы было мало, и он рвётся на фронт, совершает боевые вылеты с летчиками британских ВВС, становится командиром одного из подразделений армии сопротивления, получает у французов прозвище “Папа”, и буквально врывается в освобожденный Париж впереди американского командования, для которого был подготовлен триумфальный въезд. 
И хотя при освобождении Франции он был связным в операциях между французским сопротивлением и американским командованием, подобные действия были несовместимы со статусом военного корреспондента, за что он и был вызван в военную прокуратуру. Ему грозила высылка в США. Тогда он сослался на то, что копил материалы для очерков. Ему удаётся избежать наказания и 6 марта 1945 года Хемингуэй вылетает на бомбардировщике в Нью-Йорк, а потом возвращается на Кубу. 

По возвращению в американском посольстве в Гаване ему вручают вручают Бронзовую медаль за  военную службу. При этом, предварительно выкинув медаль, он напишет следующие слова: “Все, кто наживается на войне, должны быть расстреляны в первый день военных действий”, имея в виду бомбардировку Нагасаки.

К тому времени он уже будет женат в четвертый раз. В освобожденном Париже в 44 году он встретит свою будущую четвертую жену по имени Мэри Вэлш. В Мэри Эрнест Хемингуэй обрёл то, что всегда хотел видеть в жене: материнскую заботу. Мэри поможет ему пережить и катастрофу смерти первого сына, и смерть Паулины,  родившей ему двух сыновей, перед которой его мучило нескончаемое чувство вины. Но алкогольный запой становится всё более неуправляемым, Хэм всё чаще срывается, даже на Мэри, а на утро просит у неё прощения. Сложностей в затянувшийся кризис добавляет и тот факт, что критика буквально в пух и прах разносит его новый роман “За рекой в тени деревьев”.

31 декабря 1949 года Хемингуэй отплывает из Сан-Франциско в Гонконг. Это была его четвертая война, где ему пришлось столкнуться с агрессией Японии в Китае. Своих жертв японцы не расстреливали, а закалывали штыками, отрезали головы, живьём закапывали в землю. На Хемингуэя эта война произвела самое тяжкое впечатление.  Всего шесть корреспонденцией, коротких и беспристрастных, были направлены в газету за весь период. Хемингуэй не понимал сути этой войны. Беспрецедентная жестокость отталкивала даже такого видавшего виды военного репортера и писателя, как Хемингуэй. 

И тут в Италии в его жизни происходит встреча, благодаря которой Хемингуэй снова оживает. В Венеции музой писателя становится юная аристократка Адриана Иванчич. Тонкая натура с изящными манерами возвращает Эрнесту желание творить. Он, ветеран пяти войн, приходит наконец-то к миру. И глубоко погружается в жизнь простых рыбаков, в результате чего пишет  повесть “Старик и море”, решив показать всю силу человеческого духа в самых сложных жизненных испытаниях. 

В этой повести мы видим всё тот же привлекательный образ обречённого на поражение человека, который не сдаётся. Начиная с первых строк произведения, где мальчик, жалея невезучего старика, помогает ему отнести домой снасти и “обёрнутый вокруг мачты парус. Парус был весь в заплатах из мешковины и, свёрнутый, напоминал знамя наголову разбитого полка”. Описание старика тоже под стать образу полка пораженцев: “Пятна спускались по щекам до самой шеи, на руках виднелись глубокие шрамы, прорезанные бечевой, когда он вытаскивал крупную рыбу. Однако свежих шрамов не было. Они были стары, как трещины в давно уже мёртвой безводной пустыне. Всё у него было старое, кроме глаз, а глаза были цветом похожи на море, весёлые глаза человека, который не сдаётся”.

Тут перед нами собственной персоной предстает неистовый Хэм, страдавший от давних противоречий, раздирающих его душу: “Он был слишком простодушен, чтобы задумываться о том, когда пришло к нему смирение. Но он знал, что смирение пришло, не принеся с собой ни позора, ни утраты человеческого достоинства”.

При этом повсеместно прослеживается благородство сердец героев повести, даже в повседневном диалоге старика и мальчика, которого тот научил рыбачить: “- Что у тебя на ужин? - спросил мальчик. 

- Миска жёлтого риса с рыбой. Хочешь?

- Нет, я поем дома. Развести тебе огонь?

- Не надо. Я сам разведу попозже. А может, буду есть рис так, холодный.

- Можно взять сеть?

- Конечно.

Никакой сети давно не было - мальчик помнил, когда её продали. Однако оба каждый день делали вид, будто сеть у старика есть. Не было и миски с жёлтым рисом и рыбой, и это мальчик знал тоже.”

И тут мы снова встречаем литературный прием “айсберга”, которым Хемингуэй так мастерски пользовался. В этом незамысловатом диалоге присутсвуют и огромная взаимная любовь двух людей, которых объединило море, и нужда, с которой каждый человек хоть однажды сталкивался в жизни, и благородство сердец  разных поколений, и гордость несломленного духа - и вот уже нищенский быт рыбацкой лачуги полон глубокой жизненной романтики под девизом: “Я проигрываю в схватке с жизнью, но я не сдаюсь!” 

При этом, “Старик и море” -  проигрыш человека перед масштабом реальности жизни. Здесь мы встречаем, фактически, библейский сюжет Иова со свойственным Хемингуэю минимализмом и чистописанием, лаконичностью загнанного в подтекст глубокого смысла. “Старик и море” -  не что иное, как сжатый до повести роман. Тот же “Моби Дик”, где ускользающая от человека истина в библейских образах Иовы и Левиафана остается лишь наглядным материалом для опоры человеческой мысли. Увидеть, начать борьбу, но не достичь, не ощутить победы. Всегда проигрыш, ибо в постижении божественного смысла, ускользающего от человека, сражающийся обречён:
“Бывшая  рыба!  Мне  жалко, что я ушёл так далеко в море.  Я  погубил нас обоих. Но мы с тобой уничтожили много акул и покалечили ещё больше. Тебе немало, верно, пришлось убить их на своём веку, старая рыба? Ведь не зря у тебя из головы торчит твой меч.

Ему нравилось думать о рыбе и о том, что она могла бы сделать с акулой, если бы свободно плыла по морю.

 “Надо было мне отрубить её меч, чтобы сражаться им с акулами”, -  думал он. Но у него не было топора, а теперь уже не было и ножа.

 “Но если бы у меня  был её меч, я мог бы привязать его к рукоятке весла - замечательное  было бы  оружие!  Вот  тогда бы мы с ней и в самом  деле

сражались бок о бок! А что ты теперь станешь делать, если они  придут ночью?

Что ты можешь сделать?”

 - Драться, - сказал он, - драться, пока не умру”.
Читатель чувствует лейтмотив жизни рыбаков: когда выходишь в море, оно всегда побеждает, потому что оно больше тебя. Но это не значит, что ты должен сдаваться. И сам процесс противодействия чему-то, что изначально больше, чем ты, в конечном итоге и делает тебя человеком, независимо от того, чем ты занимаешься в жизни.  

“Ветер  - он-то уж наверняка нам друг, - подумал он [старик], а потом добавил: -

Впрочем, не всегда. И огромное море - оно тоже полно и наших друзей, и наших

врагов. А  постель...  -  думал  он,  -  постель -  мой  друг.  Вот  именно,

обыкновенная  постель.  Лечь в постель -  это  великое  дело.  А  как  легко

становится, когда ты побежден! - подумал он. -  Я и не  знал,  что  это  так

легко...  Кто же тебя победил,  старик? -  спросил  он  себя...  - Никто,  -

ответил он”.

“Вставай и живи дальше!” - это то, что получаешь энергетически от обречённого романтизма Хемингуэя. Нобелевская премия всегда давалась за гуманизм и благородство. И в этом плане Хемингуэй - ярчайший представитель своего направления в писательском мире. Эмоциональная сила воздействия его произведений такова, что в тебе просыпается дух борца, последняя концентрация всех сил перед проигрышем обречённого на смерть. Но как бы ты не изучал процесс сопротивления, как бы не пытался познать скрытый сакральный смысл задумки Всевышнего, твоя логика - логика смертного. И что-то главное ускользает. Остаётся одно - сознание того, что ты был участников сопротивления. Участником битвы за добро. Участником жизни смертной, приближающей бессмертие по верховному сценарию.

“Утром я тебя разбужу.

- Ты для меня всё равно что будильник, - сказал мальчик.

 - А мой будильник - старость. Отчего старики так рано просыпаются? Неужели для того, чтобы продлить себе хотя бы этот день?”

И вот она - картина побудки ребенка, который слишком рано стал взрослым мужчиной в сердце благодаря силе духа, переданной ему через старика с глазами цвета моря:

“Мальчик спал на койке в первой комнате, и старик мог разглядеть его при ущербном свете луны. Он легонько ухватил его за ногу и держал до тех пор, пока мальчик не проснулся и, перевернувшись на спину, не поглядел на него. Старик кивнул ему; мальчик взял штаны со стула подле кровати и, сидя, натянул их. Старик вышел из дома, и мальчик последовал за ним. Он всё ещё никак не мог проснуться, и старик , обняв его за плечи, сказал:

- Прости меня.

- Que va! - ответил мальчик. - Такова уж наша мужская доля. Что поделаешь.”

Вот именно за такую ясную картину чужого детства и реалий жизни,  которые другим, возможно, и посчастливится избежать, за гуманизм в масштабах планеты, и даётся Нобелевская премия!

Кроме того, повесть “Старик и море” основана на реальных событиях. Сперва Хемингуэй опубликовал об этом статью. А позже решил написать целую повесть. Перед написанием он тщательным образом изучил тонкости рыболовного дела. За своё произведение он получил сначала Пулитцеровскую премию.  А книга при этом  обрела такую популярность, что среди кубинских рыбаков стали появляться самозванцы, которые объявляли, что именно они являются тем самым стариком, прототипом главного героя. Спустя годы стали появляться  ещё и персонажи, которые заявляли, что являются тем самым постаревшим мальчиком из повести нобелевского лауреата. 

Да, он получил Нобелевскую премию, доказав всему миру и ей, своей матери, чего он стоит! Но она так и не увидела эту книгу. Прошло три года, как она умерла, а Эрнест, который не писал ей писем, так ничего и не знал. Хемингуэй пережил мать на десять лет. И все эти десять лет прошли в непрерывном отчаянии. Настроение писателя было подвержено самым крайним перепадам. Чудовищная мнительность, запои, галлюцинации, мысли о самоубийстве - это то, с чем боролась преданная супруга Мэри. Она уговорит Эрнеста лечь в клинику, где он пройдёт восемь сеансов электрошоковой терапии. И хотя через две недели Эрнеста выписали, все его страхи и навязчивые идеи не прошли после лечения. Он просто стал их тщательно скрывать. Мысли о матери не переставали преследовать Хемингуэя.  “Психотерапевты ничего не смыслят в таких вещах, как  угрызения совести и  раскаяние,  и что с ними делать. Они ничего не знают о возмездии, которое меня ждёт”. 

Утром 2 июля 1961 года, проснувшись от хлопка, Мэри спустилась в гостиную и обнаружила мёртвого Эрнеста. А рядом валялся его любимый охотничий дробовик.

Последнее слово и тут осталось за ним.